Доспех о-ёрой типичный для XI-XII вв. Видны характерные большие наплечники содэ, набедренники кусадзури и слабо отогнутые назад отвороты шлема фукигаэси.

"В ту пору было ему лет двадцать, не больше. В темно-синем кафтане, окаймленном алой парчой по вороту и рукавам, в светло-зеленом панцире, опоясанный мечом с серебряной насечкой, преклонил он колени перед Ёсицунэ. Стрелы с орлиным оперением, темные с белой полоской, он почти все уже истратил в сегодняшней битве, но несколько стрел еще оставалось, концы их торчали выше головы из висевшего за спиной колчана, среди них – гудящая стрела "репа", украшенная соколиными и орлиными перьями вперемешку. Шлем Ёити снял и повесил через плечо на шнурах, а под мышкой он держал лук, туго оплетенный лакированным пальмовым волокном. <...> Конь у Ёити был вороной масти, рослый, могучий, сбруя увешана кисточками из шелковых нитей, лакированное седло украшено круглыми гербами – с выложенным перламутром цветком омелы."

Наверное, именно такой образ возникает у большинства людей при упоминании слова "самурай". Это великолепное описание взято из "Хэйкэ моногатари", знаменитой "Повести о доме Тайра", повествующей о войне двух могущественных кланов, Минамото и Тайра, продолжавшейся с 1180 до 1185 г. Это, пожалуй, самая известная война между самураями. История гибели целого рода, Тайра, в жестокой борьбе против своих непримиримых врагов, Минамото, породила множество художественных произведений, театральных постановок, иллюстрированных свитков, предметов быта и просто народных сказаний. Благородство и жестокость, верность и измена, трусость и храбрость, проявленные самураями в это время, вошли в легенды и известны любому мало-мальски образованному японцу. Благодаря обилию изображений героев войны Гэмпэй (как ее называют в самой Японии) перед глазами неискушенного читателя чаще всего встают самураи в доспехах именно этой эпохи. Мало кто, однако, представляет себе, как их изготавливали, окрашивали, носили и почему они именно таковы, каковы есть.

О-ёрой буквально переводится как "большой доспех". Он относится к группе пластинчатых (ламеллярных) доспехов, в целом именуемых кодзан-до. Это название образовано из трех слов: ко – "маленький", санэ (в середине слов произносится дзанэ) – "пластинка" и до – "кираса", "набрюшник". Действительно, подавляющее число элементов этих "доспехов из маленьких пластин" выполнено из пластинок санэ, сделанных из железа или толстой продубленной кожи.

Эти пластины, вообще типичные для большинства японских доспехов, довольно существенно различаются между собой в разные исторические эпохи. В период Гэмпэй обычным типом пластинок были "большие пластины" о-арамэ. По форме это четырехугольники размерами приблизительно 6-7 см на 3-4 см с 13 небольшими отверстиями, расположенными вертикально в два ряда. Поскольку в одном ряду было на одно отверстие больше, верхний край пластинки был не прямым, а наклонным. Отверстия различались по размеру – верхние 5 были побольше, нижние 8 поменьше. Сквозь нижние продергивались два кожаных шнурка, которые соединяли в среднем 25-30 пластинок, в зависимости от их размера, в гибкую горизонтальную полосу. Полоса покрывалась несколькими слоями лака, добывавшегося из местного растения, подобного каучуконосным деревьям, и обладавшего поэтому большой гибкостью. Получившаяся заготовка была основой для любого фрагмента доспеха. Через остававшиеся отверстия в верхней части пластинок готовые горизонтальные полосы переплетали между собой уже более широкими цветными шнурами одосигэ, которые придают японским доспехам такой узнаваемый и красочный вид.

Основной частью о-ёрой была плетеная кираса – до. Она имела довольно оригинальную конструкцию. Живот закрывали четыре горизонтальных ряда пластин, называвшихся накагава. Они начинались от правого бока, шли по передней поверхности туловища налево, огибали левый бок и по спине возвращались обратно, не соединяясь, однако, между собой. Их связывала друг с другом цельнометаллическая пластина цубо-ита (дословно "узкая пластина"), которая пристегивалась к переднему и заднему краям накагава с помощью застежек, типичных для всех японских доспехов. Они называются такахимо и представляют собой сдвоенные шелковые шнуры, одна пара которых имеет на конце петлю, а другая – деревянную или костяную пуговицу овальной формы. Дополнительно цубо-ита поддерживал шелковый шнур, перекинутый через левое плечо.

Чтобы прикрыть грудь и верхнюю часть спины воина, получившийся набрюшник спереди наращивали двумя, а сзади тремя горизонтальными рядами, которые назывались татэагэ. Поскольку татэагэ все равно оставляли верхнюю часть груди незащищенной, спереди над ними прикрепляли металлическую пластину муна-ита с полукруглым вырезом по центру для свободных движений шеей. Сзади была такая же пластина, называвшаяся осицукэ-ита, к которой крепились жесткие плечевые ремни ватагами. Хотя дословно ватагами означает "хлопковые плечи", они были сделаны из железа или толстой кожи. Каждый плечевой ремень снабжался двумя кожаными петлями гуми-ва, к которым привязывались большие наплечники, увеличивающие и без того немалый вес доспеха. Чтобы при надевании доспеха можно было свободно откинуть ватагами, второй сверху ряд задних татэагэ как бы выворачивали наизнанку. Этот ряд назывался сака-ита и снаружи выглядел как длинная лакированная полоса из пластинок о-арамэ, связанных в два ряда х-образными перехватами кожаного шнура. Передние татэагэ так же густо переплетали шнурами, как остальные ряды набрюшника.

Все цельнометаллические пластины, перечисленные выше, покрывали толстой прокопченной кожей намэсигава. Кроме того, самый большой кусок кожи, цурубасири-до гава, закрывал все плетеные ряды передней поверхности туловища. Делалось это для того, чтобы при выстреле из лука тетива (цуру) свободно скользила по доспеху, не рискуя зацепиться за выступающие пластинки. Возможно, поэтому набрюшник получил название накагава, что означает "средняя кожа". С другой стороны, это может говорить о том, что в древности предпочтение отдавалось не железным, а кожаным пластинкам санэ. Надо сказать, что часто не удается дать удовлетворительный перевод оригинальному японскому названию, поэтому мы будем оговаривать только термины, значение которых не вызывает сомнений.

Готовые куски кожи прокрашивали по трафарету красным и голубым цветами по палевому фону. Обычным рисунком были круги со стилизованным изображением китайских геральдических львов сися голубого цвета, заключенных в решетку из красных или красно-синих ромбов. Стороны ромбов образовывал стилизованный растительный орнамент. Иногда кожу красили до копчения; тогда краски изменяли свой цвет под воздействием температуры и готовые куски были желтыми с белым и коричневым орнаментом. Описанный геометрический рисунок наиболее характерен для эпохи Хэйан. В эпохи Камакура и Намбокутё стали появляться другие рисунки, например, изображения драконов или буддийских святых. Оформление стало более "японским", утратив геометрический характер. Те же львы и растения, обычно пятилепестковые цветочки вишни сакура, располагались теперь в кажущемся беспорядке. В XIV в. рисунки на коже стали патентовать и эта традиция продержалась до периода Эдо, поэтому многие доспехи, созданные в разные эпохи, имеют одинаковый тип окраски кожаных частей.

Как видно из вышесказанного, кожа животных весьма активно использовалась в изготовлении доспеха, начиная с пластинок санэ и скреплявших их шнуров и заканчивая оформлением нагрудника и железных пластин. Обычно использовали оленьи шкуры или буйволиную кожу. Известно, что один из древних доспехов назывался "Круглые колени" – по преданию, для его изготовления потребовалась кожа с покрытых мозолями колен тысячи буйволов. Интересно, что с VII-VIII вв, когда японцы приняли буддизм, убийство животных, особенно полезных для человека, считалось большим грехом. Всеми занятиями, связанными с контактом с трупами людей или животных (похороны, свежевание туш, выделка шкур и в том числе выделывание кожаных частей доспеха), занималась каста париев, называвшихся буракумин, и считавшихся "недочеловеками". Самураи, однако, и даже буддийские монахи не гнушались носить кожаные доспехи, как, впрочем, и убивать себе подобных. Здесь мы имеем дело с типичным для Японии конфликтом между практической выгодой и религиозными запретами, в котором предпочтение, как правило, отдавалось рационализму.

Назад